Вот в продолжение темы сложности отношений нашла такое интервью: Заказчик, клиент, пациент??
Татьяна Иваненко: Бывает, что в какой-то момент работа заходит в тупик, потому что я перестаю понимать, что клиенту надо. Причем очень часто это даже не озвучивается. Человек говорит одно, а думает другое. Это сложная игра. В такие ситуации иногда попадаешь и не сразу соображаешь, кто ты, где ты и что происходит.
Юрий Куликов: Если я сразу не понял заказчика, то я предлагаю ему в такую игру сыграть – посмотри журнал и покажи мне. Но я не говорю, что я буду смотреть не в журнал, а ему в глаза, потому что мне неинтересно, что он покажет. Если человек вдруг придет с какими-то альбомами нетленных архитекторов, то я уже сразу понимаю, что мы с ним будем работать. Но, с другой стороны, мы и с таким заказчиком работаем, который совсем не понимает, что он хочет. Время идет, и, возможно, получится его переубедить в чем-то. Нельзя человека, который к тебе пришел за помощью, сразу отвергать, или осуждать, или говорить, что вот сейчас это будет плагиат, если мы сделаем точно так же, как в журнале. Если же ко мне пришел «сам себе дизайнер», то нужно быстрее прощаться.
Александр Казарин: Все-таки дизайнеры и архитекторы – это обособленная каста, которая живет по неким собственным канонам: что есть хорошо, что – плохо. И часто мнение обывателя–потребителя для нее является возможным пожеланием, но далеко не догмой.
Андрей Буслаев: Я на весах никогда не взвешивал, кто важнее: архитектор или заказчик. Фостер сказал как-то, что все мы говорим об архитекторах, но именно заказчик – очень важный человек. И я понимаю, что он имел в виду. Но для концепции это человек совершенно не важный и, более того, по моему личному опыту, просто лишний.
Вадим Аксенов: Все чистые стили, которые пытается внести архитектор, часто разбиваются о желания заказчика. Это было еще у архитектора Райта, когда он не разрешал передвигать кресло и имел по этому поводу конфликты с заказчиком. Совсем никакого бизнеса не будет, если ты жестко сказал: «Сегодня вы будете жить в зебрано! Налево-направо – расстрел!» Если же говорить о собственном узнаваемом стиле дизайнера, то это возможно только тогда, когда человек специально обращается к тебе за «именным дизайном» и четко формулирует, что ему нужно. В этом случае ситуация примерно такая, как при покупке автомобиля: человек приобретает комплектацию.
Юрий Аввакумов: У меня сейчас заказчик может быть, он хочет скульптуру. Он представляет себе её как скульптуру, то есть такую бронзовую девушку с веслом или, условно, гольф-клюшкой. А я ему предлагаю нечто совсем другое из, предположим, ржавого металла.
Игорь Поповский: Художник все-таки свои средства вкладывает, покупает кисти, краски. А тут возникают ситуации, когда заказчик приходит и удивляется, что за его деньги сделали совсем не то, что он хотел. Конечно, если заказчик ожидает «фрак», он будет удивлен, когда получит «штормовку». Я пытался делать два варианта: как это представляет заказчик, и как я представляю. И пытался убедить, что мое представление лучше. Но в восьмидесяти процентах случаев всё заканчивалось не в мою пользу. Заказчик знает, что ему нужно, и для него вопрос заключается в том, кто этот заказ выполнит. И убеждать его в ненужности «фрака» бесполезно.
Петер Мали: Я считаю это следствием произошедших в России перемен и появления людей, ставших очень богатыми в одночасье. Эти люди еще не поняли, что богатство не обязательно должно выпячиваться, что за ним должна стоять благородная выдержанность. Богатство должно демонстрироваться качеством и стильностью, а не золотом и дорогими материалами. Но я думаю, что это вопрос времени.
Андрей Буслаев: Если говорить о заказчиках, с которыми мы работаем в Германии, то у них, прежде всего, интерес к сути вопроса, к процессам, которые будут происходить, к функциям, материалам, к экономической стороне вопроса. Русский к экономической стороне вопроса обратится в последнюю очередь, если он разговаривает с дизайнером. Причем, вплоть до того, что ему стыдно будет говорить об этом. И это потом очень сильно отражается на результате.
Добавлено (10.11.2008, 17:12)
---------------------------------------------
Федор Бухтояров: В основном, я всегда довожу проект до конца. Если что-то и прекращалось в процессе работы, то это происходило либо по причине смены приоритетов у «пациента», либо у него как-то вдруг заканчивались деньги. «Вдруг» продали территорию, на которой нужно дом строить, а я уже эскиз нарисовал и т.д. Или случился уезд его куда-нибудь на другую планету… Я, особенно в последнее время, стараюсь как-то мягче к таким вещам относиться – с позиции наблюдателя. В принципе, могу почти со всеми сработаться. Ну, разве что уж с совсем непонятными личностями мне это не удается. Кстати, был такой период, когда я как бы доделывал за кем-то проекты. Даже немножко переживал: ну что же я за кем-то доделываю, проще ведь самому с нуля начинать. А потом понял смысл этого: я –доктор, к которому приходят уже безнадежные. Кто-то их там полечил криво, а я берусь и доделываю. Даже приятно от этого стало.
Эммануэль Дитриш: Случается, что мы не сходимся с клиентом в человеческом плане. Для меня это настоящий диалог. Хороший клиент для меня тот, кто хорошо слышит меня и высказывает свое мнение. Я не художник, я не навязываю свое видение мира. Я дизайнер, а это работа с людьми, это настоящий обмен мнениями, мыслями. Для меня очень важно выстроить общение. Когда этого сделать не удается, я могу отказаться от проекта.
Петер Мали: Как раз такой случай был в этом году. Мной был сделан проект, который всем понравился. Тогда я сделал пробный образец, и тут начались разные мнения: то ножки не нравятся, тогда я ножки переделал, снова что-то не понравились, снова переделал. И так несколько раз. В конце концов, я сказал: «Всё, у меня больше нет желания работать над этим, это уже не мой продукт, тут уже столько изменено, с этим всё кончено!»
Паскаль Мург: Есть проекты, которые начинаешь, но что-то не нравится, не получается... Естественно, есть победы, но есть и поражения...
Юрий Аввакумов: Это же очень живое дело. Но, в любом случае, я стараюсь не делать того, что мне не нравится.
Арик Леви: Отказ от работы – это очень важная вещь. Совсем не обязательно делать все, что вас просят. Не каждое предложение является хорошим. Я не «произвожу дизайны». Я делаю хорошие проекты. Если я считаю, что для хорошего проекта нет потенциала, я отказываюсь.
Юрий Куликов: У нас был случай, когда от нас отказались и подали на нас в суд. Но суд выяснил причину. Я не помню, чтобы мы отказались от проекта в процессе работы. На начальном этапе такое бывает… Но если мы начали работу, а потом человек вдруг говорит, как в анекдоте: «А я думал бордо – это зеленое»… Или: «Давайте сделаем колониальный стиль» – «Да, я колонны очень люблю». В этом же ничего нет страшного. Люди над этим никогда не задумывались. Всегда можно найти пути-дороги друг к другу.
Татьяна Иваненко: Действительно, народ у нас бывает не то, чтобы дикий, просто он не знает про это ничего. Но! Хочу заметить, что в очень короткий срок происходит подтягивание стандартов жизни в России до «среднезахудалоевпропейских». Все эти стандарты, выстраданные там веками, легко и быстро в наши светлые русские головы ложатся.
Федор Бухтояров: Конечно, задача в России у дизайнера и архитектора благородная: мы пытаемся отражать свое лучшее внутреннее и двигать остальное темное. Пытаться, по крайней мере. Хотя приходит усталость уже…
УВАЖАЕМЫЕ ФОРУМЧАНЕ. Напишите мне какой ответ/мысль вам больше всего понравились и почему?
Сложности отношений - Страница 2 - Форум
